— Виталий, откуда вы приехали в Школу космонавтики?

— Из Норильска. Я учился в 10-м классе, когда мне пришло письмо, в котором были экзаменационные задачи по физике и математике. До сих пор не знаю, как на меня вышли. Думаю, что через заочную физико-математическую школу (ЗФТШ) при МФТИ. В классе шестом-седьмом, точно не помню, я поступил в ЗФТШ, на физику и математику. Правда, учился я там средненько, в основном с тройки на четверку, по математике лучше, чем по физике. Вероятно, так меня и нашли. Задания в письме от ШК были достаточно сложные. Даже мой школьный учитель математики не знала, чем мне помочь. Зато немного помогла учитель физики. В общем, я кое-как все решил и отправил ответы. И меня пригласили в 11-й класс Школы космонавтики. Это был 1992-й год.

— Сразу решили ехать?

— Сперва был семейный совет, на который меня не позвали. Я из многодетной семьи, у родителей было пятеро детей – я старший. Очень благодарен маме с папой, что они не испугались. Дали денег, посадили на самолет. Отпустили, одним словом. Буквально сегодня заведующая кафедрой биофизики СФУ Валентина Александровна Кратасюк рассказывала, что нынешние студенты чаще забитые и зажатые. А кто в этом виноват? Наверное родители! Это они растили свое чадо в кубышке, хранили, от всего оберегали – и вот результат. На мой взгляд детей нужно уметь отпускать, давать им больше возможностей, чтобы они уже лет в 10-12 начинали шишки набивать. Опыт редко словами набирается, чтобы чему-то научиться, надо и поошибаться. Хотя риски тоже оценивать необходимо и бросать в огонь никого не стоит.

— По собственному опыту судите? Сами много шишек набили?

— Было дело. Это было впервые, когда я уехал так далеко один. Перед отправкой в Зеленогорск (до 1997-го Школа космонавтики находилась там – авт.), нас всех собирали в Красноярске возле тогда еще КГУ. Мы приехали из Норильска с моим другом Виталием Вилисовым (он тоже в ШК поступил), как водится, заблудились и долго искали проспект Свободный. Но ведь нашли! «Язык до Киева доведет» —

говорил мой отец. Приключений за время учебы в Школе космонавтики, конечно, хватало, я многому там научился! И это я не только про знания говорю. Мы жили далеко от родителей, учились самостоятельности и ответственности. Вместе делали домашние задания, помогая и поддерживая друг друга. С одной стороны, многие вещи уже как в университете (жили вместе в общежитии), а с другой стороны еще – школа (были воспитатели, которые порядок в комнатах проверяли). И, понятное дело, более селективный студенческий контингент был, нежели в вузе.

В ШК я научился играть на гитаре, записывал песни и аккорды в специальную тетрадочку. Мы сами чистоту в комнатах поддерживали, рыбу в пруду ловили, в волейбол и футбол играли. И конфликтные моменты случались, не без этого. В нашем классе всего две девочки учились, остальные парни, каждый – яркая индивидуальность. Мне вообще кажется, что в ШК поступают в основном не то, чтобы бОрзые ребята, скорее очень целеустремленные, упертые, жадные до результата и знаний.

— Вы как раз из таких?

— Однозначно! (смеется — авт.) Хотя я вовсе не гений. Были ребята гораздо умнее и талантливее меня. Я, наверное, в основном беру упорством и решимостью. Если что-то не получается – буду пробовать пока не выйдет, если что непонятно – спрошу.

Помню, в университете один мой однокурсник на занятия вообще редко ходил, а за неделю до сессии брал у нас конспекты, в ускоренном темпе готовился и сдавал все на пятерки. Я в этом плане ему всегда завидовал! Мне, чтобы чего-то достичь, нужно было с утра до вечера корпеть над учебниками. Если бы не ШК, я возможно в вуз вообще бы не пошел. Да, в моей норильской школе мне нравились математика и физика, но еще очень нравилось токарное дело. На нижнем этаже нашей школы была небольшая токарная мастерская, там нас в старших классах учили токарному мастерству на уроках труда, и после уроков я там работал. Изготавливал какие-то детали и мне за это платили какие-то деньги. За полгода я заработал около 30 рублей, пришел домой гордый и положил перед мамой свой первый заработок.

— То есть пойти «в науку» вы решили уже в Школе космонавтики?

— Да. Год жизни в ШК помог мне лучше понять, что такое наука и самостоятельная жизнь, поверить в себя, осознать, что я что-то могу. К сожалению, учителей по именам я уже не помню, но практически каждый преподаватель оставил во мне какой-то след. Педагоги в школе были достаточно молоды, полны энергии, этим они и нас заряжали. Учителя постоянно давали нам непростые задания, тем самым приучив к тому, что реальные задачи часто сложные. Лично мне очень пригодились уроки программирования и дополнительные занятия в клубе по решению математических и физических задач.

— После школы вы окончили физфак Красноярского государственного университета (сейчас это СФУ -авт.). А в Америке как оказались?

— Это произошло случайно. У меня два красных диплома об окончании КГУ. На четвертом курсе я получил диплом бакалавра, а потом поступил в магистратуру. И когда уже шел на магистра, то по совету своего научного руководителя, отправил заявку на получение премии Президента России (тогда это был Борис Ельцин) для обучения за рубежом. И получил. По этой программе я уехал на год учиться в университет Эмори, где со мной тоже происходило много всего интересного. Но опыт, приобретенный когда-то в ШК, помог мне достойно и, в какой-то степени, легко со всем справиться. Во время обучения в Эмори я понял, что хочу остаться и защищать диссертацию в новой для меня теме – математическом моделировании динамики инфекционных заболеваний. Правда, на тот момент я неважно знал английский (ребята, учите язык!), но за полгода-год, которые я практически не разговаривал по-русски, я ходил на специальные занятия по английскому и стал не только хорошо понимать язык, но и вполне прилично на нем говорить. И даже получил премию, как лучший студент года по изучению английского языка не носителями (среди обучающихся, для которых английский неродной язык).

— И вот вы уже профессор престижного университета…

— Я работаю профессором (Associate Professor) в Университете Теннесси на двух кафедрах – микробиологии (75%) и математики (25%). Примерно половина моего времени уходит на преподавание – на нашей кафедре мы ответственны за один предмет в семестр (это считается половинной преподавательской нагрузкой в нашем вузе). Мой основной предмет, который я преподаю – иммунология, наука о том, как функционирует наша иммунная система, как она защищает нас от различных инфекций, ну и как, в ряде случаев, приводит к заболеваниям (например, аутоиммунным). На кафедре математики я преподаю математическое моделирование — как используя динамические модели и сравнивая эти модели с экспериментальными данными можно понять механизмы функционирования исследуемых систем. Остальное время уходит на научные исследования. В настоящее время я заканчиваю проект по изучению механизмов, позволяющих Т клеткам, находящимися в печени мышей после вакцинации, обнаруживать и уничтожать малярийных паразитов. Попутно интересуюсь механизмами патогенеза туберкулеза. На данный момент вместе с коллегами из Сиэтла мы пытаемся понять, каким образом микобактерии, вызывающие туберкулез, распространяются в организме мышей после локальной инфекции легких. Ну и, разумеется, часть моей работы – это улучшение процесса обучения, разработка новых курсов-предметов, работа с дипломниками и много чего еще. В целом стандартный научный процесс в типичном американском университете.

— В России часто бываете?

— Достаточно часто. У жены родственники живут в Красноярске. И моя родня тоже в России. Обычно раз в два года приезжаем с детьми (у нас трое сыновей). Во время визитов в Красноярск я посещаю СФУ, где встречаюсь с преподавателями и, когда есть возможность, читаю лекции студентам. Иногда захожу в Институт Биофизики СО РАН. Я ведь там защищал кандидатскую диссертацию, когда учился в Эмори.

— Может и в Школу космонавтики как-нибудь заедете?

— Если появится такая возможность, с удовольствием приеду и пообщаюсь с курсантами. Не знаю, определились ли они с выбором профессии, но все-таки хочу пожелать найти именно ту, которая нравится. Она не должна быть идеальной и доставлять радость все время. Я недавно прочитал, что более правильный взгляд – это искать профессию, от которой получаешь удовольствие 80% времени. А чтобы ее найти – нужно пробовать! И совсем необязательно идти в науку. Если вы умеете что-то делать, пускай даже надфилем выпиливать фигурки, это обязательно будет востребовано. Главное, чтобы вы делали это хорошо! Треть своей жизни мы проводим на работе и, если вы не любите дело, которым занимаетесь, то пытаете сами себя. Мои родители, мне кажется, не очень любили свою работу, но своим детям дали возможность обрести профессию по душе.

Ребята, вы – в хорошем месте. Используйте это время с пользой. Учитесь, читайте, не бойтесь ошибаться и задавать сложные вопросы, но и находите время отдыхать. Многое зависит от вас, но многое и от случая, поэтому не бойтесь создавать такие случаи в своей жизни. И если что-то решились делать – делайте, и не оглядывайтесь. Удачи вам!